«22 июня, ровно в 4 часа…». История дня, который навсегда изменил жизни десятков миллионов человек

21 июня 1941 года, 13:00. Германские войска получают кодовый сигнал «Дортмунд», подтверждающий, что вторжение начнется на следующий день. Командующий 2-й танковой группой группы армий «Центр» Гейнц Гудериан пишет в своем дневнике: «Тщательное наблюдение за русскими убеждало меня в том, что они ничего не подозревают о наших намерениях. Во дворе крепости Бреста, который просматривался с наших наблюдательных пунктов, под звуки оркестра они проводили развод караулов. Береговые укрепления вдоль Западного Буга не были заняты русскими войсками».

21:00. Бойцы 90-го пограничного отряда Сокальской комендатуры задержали немецкого военнослужащего, пересекшего пограничную реку Буг вплавь. Перебежчик направлен в штаб отряда в город Владимир-Волынский.

23:00. Немецкие минные заградители, находившиеся в финских портах, начали минировать выход из Финского залива. Одновременно финские подводные лодки начали постановку мин у побережья Эстонии.

22 июня 1941 года, 0:30. Перебежчик доставлен во Владимир-Волынский. На допросе солдат назвался Альфредом Лисковым, военнослужащим 221-го полка 15-й пехотной дивизии вермахта. Он сообщил, что на рассвете 22 июня немецкая армия перейдет в наступление на всем протяжении советско-германской границы. Информация передана вышестоящему командованию. В это же время из Москвы начинается передача директивы №1 Наркомата обороны для частей западных военных округов.

«В течение 22 — 23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий», — говорилось в директиве. — «Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения». Части предписывалось привести в боевую готовность, скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе, авиацию рассредоточить по полевым аэродромам. Довести директиву до воинских частей перед началом боевых действий не удается, вследствие чего указанные в ней мероприятия не осуществляются.Источник

Все признаки нападения Германии на СССР были видны и известны руководству задолго до самого нападения, но когда очень-очень хочется верить во что-то (и это присуще большинству людей, особенно диктаторам), то мозг отказывается рационально мыслить и принимает желаемое за действительное.

Сталину очень не хотелось верить в факт предательства Германии после их совместного нападения на Польшу ибо уж очень ему хотелось править половиной Мира вместе с Гитлером, как было обещано в доп. части пакта Молотова-Риббентропа.

Все донесения шпионской сети были не просто им проигнорированы, а еще и даны указания "не провоцировать" всем прифронтовым частям, а именно под угрозой расстрела? запрещалось вооружать части и подготавливать защитные укреп-районы, чтобы эти действия не повлияли на план совместного ведения 2-й Мировой Войны.

Благодаря этому диктаторскому шагу вся военная авиация советского союза недалеко от фронта была уничтожена в ангарах в первый же день немецкими бомбардировщиками, а все прифронтовые защитные части кроме одной были продавлены немецкими войсками как горячим ножом сквозь масло.

Единственная часть продержала стартовый натиск (и многие последующие) только потому, что начальник (генерал? не помню деталей из истории) под угрозой лишения звания/расстрела не выдержал бездействия при наглядной подготовке немецких войск к вторжению и подготовил таки свою часть к надвигающемуся штурму.

Как вишенка к торту, главнокомандующий Сталин в первые несколько дней после начала вторжения германских войск так не мог поверить в это предательство, что просто закрылся у себя и не хотел отвечать ни на какие вопросы. Официально позже было объявлено, что у него было "несварение желудка"... Представляете себе какое начало войны было? И почему она была такой кровавой со стороны ссср?