В питерском университете, особенно на филфаке, заочников презирают сильнее, чем бомжей. На установочных лекциях перед первым курсом нам это ясно дали понять. А я поступал учиться после армии, о дневном и думать не приходилось - надо было где-то на хлеб зарабатывать. Так что устроился на перевалочную базу грузчиком, ну и поступил на филфак, на русское отделение, заочное. И как-то эта работа грузчиком влияет на внешность человека. Даже если учишься в универе, все равно по виду ты - типичный работяга "с двумя извилинами". Конечно, преподы на это тоже реагировали, строили догадки и о своих "догадках" прозрачно нам намекали. Дескать, наверное, парень, после армии тебя и с троечками на вступительных взяли, да еще на устных экзаменах прибавили по баллу, чтобы удельный вес мужичков на филфаке был выше ноля целых ноля десятых. Дескать, видели мы таких пролетариев - до первой или второй сессии дотягивают, а потом вылетают с треском. Причем чувствовалось, что преподы университетские как-то промеж собой о первокурсниках впечатлениями делятся: даже фразочки и намеки у них были слово в слово. Зимнюю сессию я сдал на одни четверки - "общество", наверное, думало, что случайно, с перепугу. А потом накатила летняя сессия. И на ней был экзамен по древнерусской литературе. Преподавательница Н. С. (она еще жива, дай Бог ей долгих лет) славилась своей дотошностью и "широтой" интересов, т. е. спросить на экзамене могла о чем угодно. Отношение к заочникам у нее было вполне в духе всего универа - терпеливо-снисходительное в лучшем случае. Получить у нее "четвертак" считалось большой удачей. И, конечно, "вынос тела" с экзамена был отнюдь не редкостью. Особенным шиком у Н. С. (как и у многих других) считалось человека не завалить, но унизить, с "вывертом" каким-нибудь в виде дополнительных вопросов, показать его ограниченность, что зубрила, что дальше билета не знает и вообще: получай свой трояк и радуйся, а мы пойдем кофе пить и с коллегами над этими недалекими "заушниками" иронизировать. А курс древнерусской литературы включал за сотню произведений, из которых до того лишь "Слово о полку Игореве" кто-то из нас читал. Плюс по каждому произведению и автору тонны научной литературы. И вся русская история с древнейших времен и по XVII век включительно: все войны, князья, все даты, плюс разные концепции, школы, трактовки. Короче, одну эту древнерусскую литературу можно было пять лет учить - и без гарантии, что на "отлично" после этого сдашь. Ну, мне "отлично" было даром не надо. Так что перечитал за три дня до экзамена "Слово..." с примечаниями, еще посмотрел, что вообще на Руси в то время творилось - кто правил и кто с кем воевал. Да еще прочитал "Житие протопопа Аввакума" в хорошем издании, с комментариями и обширным предисловием - просто интересно показалось. Ну и, чтобы честно, полистал учебник и хрестоматию какую-то. Так что, если немного повезет с билетом и кто-то что-то подскажет, - на трояк можно было надеяться. Хотя, скорее всего, на трояк "с вывертом" - но это уж ладно, стерпим как-нибудь. Захожу в аудиторию, беру билет, читаю: 1-й вопрос "Историческая обстановка на Руси в эпоху создания "Слова о полку Игореве", 2-й вопрос "Житие протопопа Аввакума". Сказать, что повезло, - это не сказать ничего. Если бы хоть один вопрос попался "хороший" - и то была бы большущая удача. А тут сразу два. Так везет раз в жизни, и только запойным пьяницам. И что-то у меня в мозгах мгновенно то ли замкнуло, то ли вспыхнуло. Как автомат сел за первый стол, прямо перед Н. С. и ее ассистентшей. Всего в 70 см от них положил свои бумажки - так, что списать не мог в принципе. Подсказать мне, когда сидел рядом с ними, тоже никто не мог. То есть создавалось впечатление честной-пречестной подготовки к ответу, без всяких шпор, "бомб". И буквально за пару минут меня охватила какая-то эйфория. В таком состоянии человек способен на неординарные поступки, вся его интеллектуальная и творческая энергия мобилизуется и выплескивается самым причудливым образом. Правда, такое состояние продолжается недолго, и после него надо правильно отдыхать. И решил я устроить маленький спектакль. То есть не логически "решил", а как-то так само собой пошло. Первым действием этого спектакля было - сесть прямо перед носом у преподш. Чтобы не думали, будто списал, чтобы "комар носу не подточит". Второе мое действие было отчасти садистское - по отношению к Н. С. и ее ассистентше. То есть "готовился" я к ответу минут 5-7 (вместо традиционного часа с лишним). И как только место у экзаменаторши освободилось - попросился отвечать. Так вышло, что отвечал я ассистентше, хотя Н. С. сидела в полуметре и все слышала прекраснейшим образом. Тут есть еще одна важная деталь. Люблю запоминать разные цифры, в том числе даты, хотя бы исторические. И когда "готовился" к экзамену - в связи со "Словом..." запомнил, будто из азарта, "штук" 25-30 разных дат - какие тогда были князья, какие битвы и т. п. Разумеется, по другим векам почти никаких дат не знал. Разве что по середине XVII века, когда жил протопоп Аввакум. А некоторые вопросы ВООБЩЕ не знал: если бы один из таких попался - "вынос" был бы 100-процентный. Короче, сел рядом с ассистентшей и сразу начал ей выдавать точные даты, с небольшими комментариями (в том эйфорическом состоянии язык работал как помело). При этом она знала, что списать я ничего не мог, что вообще готовился лишь несколько минут. Конечно, Н. С. тоже все это слышала и терпеливо ждала, когда я вляпаюсь - или что-нибудь навру, или начну лапшу им на уши вешать, или еще как-то свое невежество обнаружу. А в самом факте невежества они обе ничуть не сомневались. Тем более что на физиономии моей это было практически написано: такая загорелая, обветренная, как у типичного текелажника. Прямая противоположность рафинированному филфаковскому студиозиусу из хорошей семьи. А может, и попахивало от меня каленым железом или еще чем-то "металлургическим" - работал на заводе им. Лепсе, часто грузили разные железяки и какие-то сыпучие смеси для горячих цехов, а это же все впитывается, за один день не отмоешь. Так что слушали меня экзаменаторши несколько отстраненно. Мои правильные ответы они "на автомате" пропускали между ушей и сохраняли твердую веру, что вот-вот я что-нибудь такое "выдам", развеселю их, дам возможность над собой поиздеваться. Однако время шло, презренный заочник ответил на вопрос исчерпывающе, привел вместо обычных 2-3 дат целых 25 и ни в одной не ошибся. Плюс сам ответ продолжался раза в три дольше обычного, причем молодой человек останавливаться явно не собирался. Тут их словно что-то стукнуло - они переглянулись, и ассистентша с кислой улыбочкой промолвила: спасибо, достаточно. А Н. С. начала энергично перекладывать перед собой какие-то бумаженции. Я приступил ко второму вопросу, который знал еще лучше, так как буквально НАКАНУНЕ прочитал - не перелистал - огромный томище "Аввакума", и к этому тому прилагалась еще сотня страниц комментариев, которые меня тоже угораздило прочитать. Так что началось третье действие спектакля, который для уважаемых экзаменаторш с каждой минутой все больше превращался в трагедию - трагедию рухнувших надежд. Традиционный послеэкзаменационный кофе с осмеиванием "этих заочников" оказался под угрозой. Студент бойко рассказал о самом Аввакуме, о его сторонниках и оппонентах, о самом "Житии", назвал даты рождения и воцарения всех, кто в XVII веке воцарялся или претендовал на это, поведал об истории изучения "Жития" в до- и послереволюционной России и, опять же, останавливаться не собирался. Ответ продолжался намного дольше обычного, другие заочники (точнее, заочницы) умело пользовались тем, что преподши впали в ступор, и списывали почти открыто, наконец просто близился вечер. Видимо, ассистентша, как более молодая, первой поняла, что ситуация для них из "слегка щелкнули по носу" переходит в настоящий позор, после которого их перестанут уважать и студенты, и коллеги (по универу быстро все разносится). Собравшись с силами, она меня остановила и, с ядовитой улыбочкой, приготовилась нанести смертельный удар. Применить тайное оружие, которое передается от одного поколения преподавателей другому, используется лишь против заочников и каждое его успешное применение обсуждается месяцами и годами, доставляя сладостное удовольствие всему профессорско-преподавательскому составу. "Вот вы упомянули Ярослава Мудрого, - сказала она. - Он умер..." - "В 1054 году, - прервал ее я, не подозревая подвоха, так как находился в прежней эйфории. "А какой это век? - спросила она и вперилась в меня, как ядовитая гюрза в суслика. Не понимая, что она хочет, я машинально пояснил: "Ярослав Мудрый умер в 1054 году". Предчувствуя миг торжества, Н. С. остановила свое бумагодвижение и замерла в ожидании. Ассистентша еще раз повторила, уже почти захлебываясь от удовольствия: "А век-то какой?". "Одиннадцатый", - удивленно ответил я. Они разом поблекли, сдулись. Ведь счастье было так близко! Если бы я сказал "десятый"! Если бы выяснилось, что "этот заочник" - лишь зубрила, что он дату в годах не может перевести в дату-век! Как это было бы прекрасно! Как часто прежде именно так и случалось с этими заочниками! Можно было бы простить ему весь его пространный ответ, все эти выученные наизусть даты, даже снисходительно поставить ему "отлично" - но ткнуть носом в его ляп, опозорить его перед аудиторией, а потом долго смеяться над ним. С таким пятном на репутации он уже ни на что никогда рассчитывать не сможет - над ним всегда посмеются, потому что люди помнят лишь наши неудачи, а любые старания, успехи забывают. Но нет, не вышло. Годы в век он перевел мгновенно - и даже своей удивленной интонацией еще сильнее их опустил. Дал понять, что вопрос этот - дурацкий, что это дешевая уловка, рассчитанная на полных идиотов. И что задавать такие вопросы НАСТОЯЩИМ универсантам - не к лицу. Н. С. снова заворошила бумаги... Ассистентша, надо отдать ей должное, промолвила: "Спасибо за приятную беседу". То есть дала понять, что наше общение было общением равных по статусу "специалистов", а вовсе не экзаменом. О таких маневрах говорят: "Хорошая мина при плохой игре..." Свое первое "отлично" - и такое - в зачетке я отметил на рабочем месте. В конце разгрузки вагона с какими-то 200-кг задвижками ребята послали гонца в "сельмаг", за портвейновским, и, к их удивлению, я дал денег на бутылку и для себя. Дядя Саша - 55-летний бывший уголовник и выпивоха удивленно меня спросил: "Тебя, Дим, из ирситета, случаем, не выгнали?" "Пока вроде нет", - ответил я... |
