Зеркало (1974) [720p] BDRip

Полная реставрация изображения и звука.
Покадровая цифровая реставрация изображения, ремастеринг звука и авторинг -
Киноконцерн «Мосфильм» и объединение «Крупный план».

Назван среди ста лучших фильмов мира по опросу ФИПРЕССИ в 1995 году.

• Изначально по сценарию роли для Анатолия Солоницына в фильме не было, она была придумана специально.(Из воспоминаний М.Тереховой).
• В квартире Алексея, когда он разговаривает с матерью по телефону, можно заметить плакат фильма «Андрей Рублев», режиссером которого также является Андрей Тарковский.

Вернуться туда невозможно

И рассказать нельзя…

Эти строки Арсения Тарковского из стихотворения «Белый день» (напомним, что рабочее название фильма «Зеркало» было схожим — «Белый, белый день», и это как раз являлось прямой цитатой из первого четверостишия) написаны ещё в 1942 году, по всей видимости, на фронте, куда поэт попал после неоднократных обращений по поводу своей отправки в действующую армию. А предшествующая строка «Отец стоит на дорожке», можно сказать, воспроизведена Андреем Тарковским на экране в сцене встречи в осеннем лесу с отцом, приехавшим на короткое время с фронта.

Никогда я не был

Счастливей, чем тогда.

Никогда я не был

Счастливей, чем тогда.

Рефреном повторенные слова относятся явно к иному событию из жизни Тарковского-старшего, вспоминающего собственное детство, однако вполне могут быть интерпретированы и в связи с детскими ощущениями его сына, будущего знаменитого кинорежиссёра, который представил в «Зеркале» своеобразную исповедь себя самого и целого поколения тех, кто рос во время войны. И весьма знаменательно, что первый замысел этой ленты относится примерно к 1967 году, когда Андрею Тарковскому исполнилось 35 лет — то есть ровно столько же, сколько было Арсению Тарковскому в момент сочинения «Белого дня».

Между прочим, начальный вариант сценария, созданного совместно с драматургом Александром Мишариным, назывался «Исповедь» и имел эпиграф из пушкинского «Пророка», что не только задавало необходимый поэтический строй будущему кинематографическому произведению, но и очевидно указывало на стремление авторов последовать призыву великого русского поэта: «и виждь, и внемли». Не об этом ли свидетельствует заснятый практически документально (или же в стиле научно-популярных телепередач) пролог «Зеркала», где заикающийся подросток в результате лечебного сеанса гипноза и психотерапии должен попытаться говорить чётко и ясно. Данный эпизод, отнюдь не сразу занявший нужное место в картине (кажется, в семнадцатой по счёту монтажной сборке), безусловно, иносказателен. Тарковский декларирует, во-первых, свою способность говорить, «не заикаясь»; во-вторых, право выступать от собственного имени («Я могу говорить») и то, что он сам считает нужным, сняв напряжение с головы, обратившись не только к разуму, но и к интуиции, способности прозревать истинную суть вещей; а в-третьих, своё желание говорить языком образов, языком предметов и явлений природы.

Это отчётливо видно уже во второй сцене фильма. Мгновенность бытия подчёркивается при посредстве налетающего ветра, волна которого внезапно накатывает и исчезает. Точно так же неизвестный прохожий пришёл, сказал что-то и сейчас уйдёт — и больше никогда уже не встретится. Но с другой стороны, этот момент говорит ещё и о вечности всего сущего. Ведь природа спокойна. Ей некуда торопиться. Она — вечна. Мы же спешим и напрасно стараемся обогнать время. А нужно всего лишь остановиться и вглядеться. Попробовать жить в едином ритме с природой — так, как будто ты сам тоже вечен. Надо вернуться к своему естеству и поверить в Природу в себе.

В одном из снов, воспроизведённых в картине, мы видим, как падает штукатурка с потолка. В контексте предыдущих эпизодов, а также в ассоциативном ряду стихов Арсения Тарковского, звучащих в его исполнении за кадром, это представляется метафорой разрушения Вечности, которой была Любовь. Это разрушение того Дома, о котором сказано в стихотворении «Жизнь, жизнь»:

Живите в доме — и не рухнет дом.

Я вызову любое из столетий,

Войду в него и дом построю в нём.

Вот почему со мною ваши дети

И жёны ваши за одним столом, -

А стол один и прадеду и внуку,

Грядущее свершается сейчас…

Мифическое время, родовое и архетипное, связующее все эпохи, единое для целого человечества, распадается. Уходит Любовь — умирает Вечность в этом Доме. И как образ смерти — белое полотенце, мелькающее в кадре.

А современный эпизод с некой Женщиной и мальчиком Игнатом, сыном главного героя, наоборот, говорит о проникновении Вечности в конкретное время. Не случайно то, что реальная мать Андрея Тарковского, позвонив в этот момент в дверь, извиняется: «Ой, я не туда попала». Хотя несколькими минутами раньше мы видели её вместе с той Женщиной в комнате. Это заставляет предположить, что сцена является материализацией мыслей Игната. Видимо, он сам взял тетрадь с полки и прочитал сначала о Руссо, а затем отрывок из письма Пушкина к Чаадаеву и приобщился, так сказать, к Культуре, Истории, на мгновение почувствовал себя в Вечности. И после явления Женщины на столе осталось лишь пятно от чайной чашки, которое тут же исчезло, как будто его и не было. Вечность пронзила время, словно током ударила. Вспомните фразу Игната, сказанную им непосредственно перед этим: «Ой, током ударило… Как будто всё это было. Так же собирали деньги». То есть проникновение Вечности во время началось с отождествления Игната и Алексея в детстве. Ведь Алексей тоже собирал во время войны деньги с пола в доме у Соловьёвых.

Эпизод восхождения на гору парнишки по фамилии Асафьев — как метафора того, что он словно хочет возвести самого себя на Голгофу за свою детскую вину перед контуженным военруком. Асафьев не может простить собственной мальчишеской выходки — и зимняя долина, расстилающаяся перед ним (что напоминает и брейгелевские картины, и, кстати, непривычно заснеженный образ Голгофы в «Андрее Рублёве»), видится ему долиной стыда и раскаяния. Но что значит его личный грех по сравнению с атомным взрывом, ставшим неискупимой виной для всего человечества, или же в сопоставлении с другими угрозами для мира в той хронике, которая последует далее и представляет будто прообраз Страшного Суда. И, вероятно, целая планета должна испытывать непреодолимый стыд перед этим подростком военных времён за возможность всеобщего уничтожения в пока что ему неведомом грядущем.

Кажется, что в этой точке «Зеркала» сходятся вроде бы взаимоисключающие составляющие — прошлое и настоящее, документальные съёмки и личные воспоминания, частная жизнь отдельно взятой семьи и судьбы «безумного XX века», собственное чувство вины перед близкими и скорбь человеческой цивилизации, которая словно заново испытала первородный грех, даже более губительный по своим последствиям «пропущенного Апокалипсиса» и незаметно начавшегося регресса, возврата назад к первобытным временам.

Произведение Тарковского, воспринимавшееся, начиная с первых закрытых показов осенью 1974 года, в качестве усложнённого, зашифрованного, хаотически и сумбурно выстроенного, перегруженного массой посторонних мотивов и лишних деталей, а в лучшем случае — как откровенное, подчас вообще беспощадное, честное и бескомпромиссное признание творца о самом себе и тех, кто был и остаётся рядом, является, на самом-то деле, довольно ясным и внятным высказыванием художника на классическую тему взаимоотношений искусства и действительности. Если вспомнить известное определение Стендаля о том, что роман — это зеркало, с которым идёшь по большой дороге жизни, отражая то лазурь небосвода, то грязные лужи и ухабы, «Зеркало» спустя десятилетия после своего создания оказывается в большей степени бесценным свидетельством о Времени и реальности, нежели интимным портретом творца. Тут происходит порой неуловимый и с точки зрения обычной логики необъяснимый (хотя это следовало бы понимать в ассоциативном кинематографическом и поэтическом ряду) переход от личного к общему, от быта — к бытию, от конкретных эпох (будь то сталинизм или начало застоя) — к Вечности. Точно так же и в пластическом плане совершается плавное перетекание от зримых, навсегда впечатывающихся в сознание, максимально вещественных кинообразов — к их иносказательной, метафорической и символической сути.

Например, в сцене, когда маленький Алексей, держа в руках сосуд с молоком, подбегает к зеркалу, с которого невидимая рука снимает последние занавески. В это время за кадром Арсений Тарковский заканчивает читать своё стихотворение «Эвридика». Наступает тишина. И Алексей долго вглядывается в своё зеркальное отражение. Он постигает в зеркале самого себя, свою душу, приобщается к скрытым (занавески или вуали — устойчивый фрейдистский символ!) человеческим истинам. Сосуд с молоком — символ жизни человека, его тела. Молоко взращивает человека. А зеркало — метафора души человека, его духа. Человек узнает с е б я в зеркале. Тело познает себя в душе. Душа — это инобытие тела. Искусство — и н о б ы т и е ж и з н и. Жизнь через зеркало приходит к искусству. Алексей, открывая себя в зеркале, становится художником.

В последних кадрах старая мать уходит вместе с маленькими детьми по лугу, а камера отъезжает в лес, деревья закрывают от нас три фигуры, постепенно теряющиеся из виду. Темнота. Можно считать, что здесь пластически воспроизведены строки Данте: «Земную жизнь пройдя до половины, // Я очутился в сумрачном лесу». Детство отдаляется, и уже невозможно не только вернуть его, но хотя бы увидеть издалека. Теряется какая-то истина, прежде определявшая жизнь. На смену ей должна придти другая. Но когда? Скоро ли? Надолго ли? Пока ещё ничего не известно. И на время душу заполнила темнота. Но жизнь пройдена только лишь до половины. Ещё есть возможность начать всё сначала через искупление собственной вины, самоочищение и обретение нового смысла жизни.

Колодец в творчестве Тарковского нередко связан с воспоминаниями детства и с самим детством. Не случайно, что в финале «Зеркала» мы видим заброшенный колодец со сгнившим срубом. Это представляется символом всё более утрачиваемого детства. Наступает пора, когда мы уже не можем смотреться в своё детство — как в зеркало или будто в отражение в колодезной воде. И с этим ничего не поделать. Мы меняемся, и у нас появляются иные истины, другие звёзды. А прежние словно и не нужны.

Огонь тоже многозначен. Он — не только память и детство. Есть какая-то ассоциативная связь между падающим стеклом керосиновой лампы и случившимся пожаром. Пожар — это судьба, самосожжение души, попытка сжечь прошлое, забыть о нём. Но керосиновая лампа, заменившая огонь в печи, — это ведь и семейный очаг, дом, любовь, жизнь. Пожар же — огонь, который вырвался из повиновения, превратился в стихию. Пожар рифмуется с падающей штукатуркой. И то, и другое — разрушение Дома, Любви, Жизни.

В эпизоде в доме Соловьёвой, когда Алексей смотрит на себя в зеркало и видит собственное, но всё же какое-то чужое лицо, то в этот момент огонь в керосиновой лампе вспыхивает и гаснет. В контексте всей ленты это воспринимается как предупреждение, даже угроза (в данном случае — страх потерять своё лицо). Хотя в то же время мерцающий огонь в лампе можно считать проблесками в сознании Алексея, который при помощи зеркала как бы пронзает Время и видит уже не себя, а, возможно, сына Игната из будущего. В свою очередь Игнат, будучи в современности, разжигает большой костёр во дворе городского дома, а его отец, взрослый Алексей, пытается вспомнить, кому же в Библии явился ангел в виде горящего куста, поскольку сам истово стремится к своего рода откровению, открытию ускользающей истины бытия.

Искусство — это зеркало. Об этом, а не только о детстве, о жизни одной семьи и всей страны — фильм «Зеркало». Зеркало имеет в данной ленте столько же разных значений, сколько их в реальной жизни. С давних пор зеркалу приписывались магические свойства. Оно было словно двойником человека, его лица и души. А разбитое зеркало предвещало несчастья и смерть. Значит, в нормальном состоянии оно являлось своеобразной метафорой жизни человека. Но, кроме того, считалось, что зеркало знает всё и может раскрыть человеку то, что неведомо, сокрыто от него. Зеркало помогает человеку понять самого себя и весь мир. Это истина, человеческая тайна, которую нельзя разгадать до конца. Зеркало — память одного человека и всего человечества.

И ещё одно. Искусство — как волшебное зеркало (гофмановский «золотой горшок»), в которое смотрится жизнь. Человечество видит себя в этом зеркале таким, каким оно хочет быть. Искусство — это душа человека,

ж и з н ь д у ш и, ж и з н ь д у х а. В искусстве человек приходит к примирению души и тела. Не случайно, что у Арсения Тарковского в стихотворении «Эвридика» есть обращение именно к Эвридике. Она для него — метафора искусства. А искусство — это метафора человеческой жизни. На память человеку всегда остаётся искусство как жизнь («гроздь сирени»). Через искусство человек познаёт мир и самого себя. Душа возвращается к телу. Пока существует мир, живо и искусство, которое всегда будет образом открытия этого мира. А открыть — значит увидеть то, что не видят другие. Весь фильм Андрея Тарковского — это зеркало, поставленное перед нами. Мы должны узнать и понять себя в таком зеркале. Многие же видят только зеркальное стекло и рамку. Но не видят Лица.

• В зеркале человек видит себя. Так и в этом фильме главного героя не показывают, все действия показываются так, как он их воспринимает, видит в отражении своего сознания. Именно поэтому мать и жена видятся ему как один образ, одни герои фильма иногда замещаются другими.
• В.Михалкович, «Кинотавр-96», программа «Выбор критика»: «Для меня величайший фильм „всех времен и народов“ — „Зеркало“ Тарковского . Кино в высших своих достижениях давно стало искусством, способным выражать глубочайшие философские истины. Тем самым оно сравнимо, скажем, с прозой Достоевского или драматургией Шекспира. Но нигде, ни в одном из этих достижений не показан столь впечатляюще и проникновенно, причём — чисто кинематографически, без посредства абстракций, мир за гранью „тайцзи“ — Великого предела, то есть утратившей гармонию „инь“ и „ян“ — мужского и женского начал».

Андрей Тарковский о своём фильме

• «В „Зеркале“ мне хотелось рассказать не о себе, а о своих чувствах, связанных с близкими людьми, о моих взаимоотношениями с ними, о вечной жалости к ним и невосполнимом чувстве долга».
• «Успех „Зеркала“ меня лишний раз убедил в правильности догадки, которую я связывал с проблемой важности личного эмоционального опыта при рассказе с экрана. Может быть, кино — самое личное искусство, самое интимное. Только интимная авторская правда в кино сложится для зрителя в убедительный аргумент при восприятии».
• «„Зеркало“ — антимещанское кино, и поэтому у него не может не быть множества врагов. „Зеркало“ религиозно. И конечно, непонятно массе, привыкшей к киношке и не умеющей читать книг, слушать музыку, глядеть живопись… Никаким массам искусства и не надо, а нужно совсем другое — развлечение, отдыхательное зрелище, на фоне нравоучительного „сюжета“».

Полное имя : Zerkalo.1974.x264.BDRip.(720p).mkv
Формат : Matroska
Версия формата : Version 2
Размер файла : 4,37 Гбайт
Продолжительность : 1 ч. 47 м.
Общий поток : 5833 Кбит/сек
Дата кодирования : UTC 2011-11-30 03:15:11
Программа кодирования : mkvmerge v5.0.1 ('Es ist Sommer') built on Oct 9 2011 11:55:43
Библиотека кодирования : libebml v1.2.2 + libmatroska v1.3.0

Видео
Идентификатор : 1
Формат : AVC
Формат/Информация : Advanced Video Codec
Профиль формата : High@L4.1
Параметр CABAC формата : Да
Параметр ReFrames формата : 10 кадров
Идентификатор кодека : V_MPEG4/ISO/AVC
Продолжительность : 1 ч. 47 м.
Битрейт : 5398 Кбит/сек
Ширина : 1040 пикселей
Высота : 720 пикселей
Соотношение сторон : 1,444
Частота кадров : 23,976 кадра/сек
Цветовое пространство : YUV
Субдискретизация насыщенности : 4:2:0
Битовая глубина : 8 бит
Тип развёртки : Прогрессивная
Бит/(Пиксели*Кадры) : 0.301
Размер потока : 3,95 Гбайт (90%)
Библиотека кодирования : x264 core 119 r2106 07efeb4
Настройки программы : cabac=1 / ref=10 / deblock=1:-1:-1 / analyse=0x3:0x113 / me=esa / subme=10 / psy=1 / psy_rd=1.00:0.15 / mixed_ref=1 / me_range=48 / chroma_me=1 / trellis=2 / 8x8dct=1 / cqm=0 / deadzone=21,11 / fast_pskip=0 / chroma_qp_offset=-3 / threads=6 / sliced_threads=0 / nr=0 / decimate=0 / interlaced=0 / bluray_compat=0 / constrained_intra=0 / bframes=7 / b_pyramid=2 / b_adapt=2 / b_bias=0 / direct=1 / weightb=1 / open_gop=0 / weightp=2 / keyint=250 / keyint_min=23 / scenecut=40 / intra_refresh=0 / rc_lookahead=50 / rc=2pass / mbtree=1 / bitrate=5398 / ratetol=1.0 / qcomp=0.70 / qpmin=0 / qpmax=69 / qpstep=4 / cplxblur=20.0 / qblur=0.5 / ip_ratio=1.40 / aq=1:0.90
Язык : English
Default : Да
Forced : Нет

Аудио
Идентификатор : 2
Формат : AC-3
Формат/Информация : Audio Coding 3
Расширение режима : CM (complete main)
Параметр Endianness формата : Big
Идентификатор кодека : A_AC3
Продолжительность : 1 ч. 47 м.
Вид битрейта : Постоянный
Битрейт : 448 Кбит/сек
Каналы : 6 каналов
Расположение каналов : Front: L C R, Side: L R, LFE
Частота : 48,0 КГц
Битовая глубина : 16 бит
Метод сжатия : С потерями
Размер потока : 344 Мбайт (8%)
Default : Да
Forced : Нет

Текст #1
Идентификатор : 3
Формат : UTF-8
Идентификатор кодека : S_TEXT/UTF8
Идентификатор кодека/Информация : UTF-8 Plain Text
Язык : Russian
Default : Да
Forced : Нет

Текст #2
Идентификатор : 4
Формат : UTF-8
Идентификатор кодека : S_TEXT/UTF8
Идентификатор кодека/Информация : UTF-8 Plain Text
Язык : English
Default : Нет
Forced : Нет

Меню
00:00:00.000 : en:Chapter 01
00:05:58.357 : en:Chapter 02
00:14:09.848 : en:Chapter 03
00:22:30.349 : en:Chapter 04
00:29:17.756 : en:Chapter 05
00:34:47.085 : en:Chapter 06
00:41:35.493 : en:Chapter 07
00:52:09.126 : en:Chapter 08
00:59:38.575 : en:Chapter 09
01:06:23.979 : en:Chapter 10
01:16:17.573 : en:Chapter 11
01:20:41.837 : en:Chapter 12
01:32:48.563 : en:Chapter 13
01:41:03.057 : en:Chapter 14