Более четверти века назад скромная ленинградка Людмила Иванова принимала участие в одном из первых советско-американских телемостов. И ее беспредельно бесила одна противная американка, которая из-за океана гневно призывала советских женщин прекратить заниматься сексом, чтобы отвратить своих мужчин от войны в Афганистане.
Людмила собралась с духом и выкрикнула в телеэфир: «Секса у нас нет!..» Окончание фразы, которой никто не расслышал, утонуло в хохоте обеих аудиторий.
Лукавство монтажа На следующее утро Людмила проснулась знаменитой на весь мир. Только ей такая слава была не нужна. Потому что смысл ее фразы был совершенно иным. Это позднее подтвердил и режиссер телемоста Владимир Мукусев: «...Людмила сказала: «Секса у нас нет, и мы категорически против этого», - после чего грянули смех и аплодисменты, которые в обеих студиях заглушили окончание фразы: «...У нас есть любовь».
Людмила позвонила Мукусеву во время монтажа и попросила вырезать фразу про отсутствие секса. Но убирать из передачи то, что в период холодной войны между США и Советским Союзом могло объединить две студии - юмор, – режиссер посчитал невозможным. И все оставил как есть. Вырванная из контекста и искаженная временем, фраза на долгие годы осталась в памяти у многих исключительно в таком виде: «В СССР секса нет».
Самое парадоксальное, что именно в год того исторического телеэфира суммарная рождаемость в Союзе выросла как никогда, а важнейший показатель демографов - «нетто-коэффициент воспроизводства» - впервые за последние 30 лет превысил 1,0. Вот вам и нет секса!
Тысячи голых на Красной площади Людмила Иванова была права в главном: слово секс, пришедшее к нам с Запада, в обиходе в те годы не употреблялось, а говорить на тему интимных отношений мужчины и женщины считалось почти неприличным. Что, кстати, фиксировалось в шутках и анекдотах: «Так они и жили: спали врозь, а дети были».
Однако этакое пуританство было в советской стране не всегда. Сегодня трудно поверить, но с 1924 по 1927 год на Красной площади в Москве прошло несколько демонстраций абсолютно голых людей. И это был не десяток человек – несколько тысяч.
А началось все с движения радикальных нудистов (сама мода на нудизм пришла из Западной Европы), оформившегося в 1924-1925 годах в общество «Долой стыд!». За два года до этого в Москве уже устраивались вечера «Обнаженного тела», но это все были семечки по сравнению с тем, как многочисленные группы бесстыжих мужчин и женщин – либо совершенно раздетые, либо с лентами поперек голого тела, на которых было написано: «Долой стыд - это буржуазный предрассудок» - заходили в столовые, кинотеатры, в трамваи, маршировали по улицам и площадям. Сначала в Москве, потом – в Ленинграде, Харькове, Саратове, Минеральных Водах, в Ростове... В воспоминаниях очевидцев тех лет есть пример голого оратора на площади Краснодара: «Долой мещанство! Долой половой обман! Мы, коммунисты, не нуждаемся в одежде, прикрывающей красоту тела!»
Ну, а от голых тел короткая ниточка и до идеи свободной любви. Которая почти на десятилетие была активно подхвачена значительной частью общества. Ох, и как же нелегко было младокоммунистам определиться с вопросом «Что такое хорошо и что такое плохо?», если даже пламенная революционерка и дипломат
Александра Коллонтай, проповедовавшая свободную любовь, открыто объясняла, что отныне женщина сама будет выбирать себе мужчину, как пчелка – цветок. Если любимец Ленина, член общества «Долой стыд!» Карл Радек призывал к свободе половых отношений; а его возлюбленная, журналистка и писательница
Лариса Рейснер – та еще была... хм... валькирия революции.
«Я мог бы обладать всеми комсомолками» Порок заразителен. И свободные отношения охватили огромную часть страны. Что подтверждают историки на основании документов комсомольских архивов и дискуссий, развернувшихся на страницах газет. Вот, например, один из членов ВЛКСМ в «Комсомольской правде», размышляя о проституции, писал: «Я мог бы обладать всеми комсомолками, зачем мне проституция?» (В кулуарах считалось, что девушка могла отдаться любому, если он исправно заплатил членские взносы.) В архивах сохранилось заявление члена ВЛКСМ на комсомолку, которая отказала ему в интимной близости! А в одной из первичных организаций на полном серьезе дискутировали на тему: может ли девушка отказать парню в период менструации. Постановили: хоть менструация и «пережиток прошлого», но все же в этот период девушка отказать парню может...
Да что комсомольская пресса! Вот что писала сама «Правда» о «половом вопросе» в 1925 году: «Если мужчина вожделеет к юной девушке, будь она студенткой, работницей или даже девушкой школьного возраста, то девушка обязана подчиниться этому вожделению, иначе ее сочтут буржуазной дочкой, недостойной называться истинной коммунисткой...».
Считалось, что девушка могла отдаться любому, если он исправно заплатил членские взносы. Понятно, что при такой морали семьи были непрочным союзом. Предполагалось, что и заботу о детях должно взять на себя государство: не поверите, но идея детских садов идет именно с тех лет. (Позже, в середине пятидесятых, писатель Иван Ефремов создаст фантастический роман «Туманность Андромеды», где перед читателями предстанут дети-астронавты, воспитанные не родителями, а государством). И, как самая страшная отрыжка той морали, - огромное количество изнасилований, ставших натуральным бедствием для страны. Ведь женщины, обязанные «удовлетворять сексуальный инстинкт мужчины», не всегда соглашались на это добровольно. И тогда их брали силой...
Фотография в журнале «Прожектор» (1926) шла под рубрикой «Борьба с хулиганством»«Чубаровское дело» Власти все же очухались. Сначала нарком здравоохранения Семашко робко призвал нудистов не ходить голыми по улицам (правда, мотивировал это не моралью, а правилами гигиены и неподходящим климатом — низкой температурой в Москве), затем наркомвоенмор Троцкий признал понуро, что «мы неправильно поняли свободную любовь...».
Но переломным моментом в развороте советского общества к «человеческой морали» стало так называемое «чубаровское дело» о групповом изнасиловании.
Это случилось 21 августа 1926 года в саду «Кооператор» (бывший Сан-Галли) в районе Чубарова переулка рядом со «смердящим дном» Ленинграда — Лиговским проспектом. Пьяница и бузотер, известный всей округе, толком нигде не работавший Павел Кочергин пристал к девятнадцатилетней Любочке Беловой, возвращавшейся в 22:00 с рабочей смены. Предложение «прогуляться» он сопровождал обильной нецензурщиной, к тому же еле стоял на ногах после поминок. И отказ девушки воспринял как личную обиду. На помощь обиженному «кавалеру» бросились дружки Кочергина. Всемером они скрутили девушку, затащили в сквер, избили, набросили на лицо тряпку и стали насиловать. Прошедшие свою «очередь» стали предлагать девушку за 15-20 копеек (на бутылку) и другой лиговской шпане. Девушку насиловали более шести часов. Только под утро в состоянии страшного стресса она смогла добраться до 7-го отделения милиции. Поскольку милиционеры свою лиговскую «клиентуру» знали хорошо, к 10 утра большинство мерзавцев уже давали показания.
И общество словно проснулось от жуткого сна. На ленинградских предприятиях прошла волна митингов и собраний. В «Ленинградскую правду» и другие городские газеты поступили сотни резолюций с этих собраний, под которыми стояло более 50 тысяч подписей. Все требовали высшей меры наказания для насильников.
Процесс над «чубаровцами» состоялся лишь 16 декабря, так как потерпевшей требовалась серьезная помощь невропатологов. К тому же ее, как и насильников, лечили от гонореи, которой на момент преступления болели трое из мерзавцев, заразивших и остальных.
Страна уже четыре года была как СССР, но своего Уголовного кодекса еще не имела (он появится лишь 1 января 1927 года), и судьи руководствовались «Уставом революционных трибуналов» образца 1918 года. У обвиняемых были высококвалифицированные адвокаты, принимавшие участие еще в крупных дореволюционных процессах. Со стороны общественного обвинителя выступил представитель «Ленинградской правды»: «Значение этого процесса в том, что здесь ребром поставлен вопрос: кто поведет за собой нашу молодежь — Павел Кочергин и его товарищи или советская общественность, союзы, комсомол?»
Свой приговор суд вынес 28 декабря: Павла Кочергина и шестерых его «товарищей» приговорили к расстрелу, остальные насильники получили разные тюремные сроки – от года до десяти лет.
Девушки с веслом Известный российский сексолог Игорь Кон, оценивая события двадцатых-тридцатых годов в области интимных отношений, объясняет происходящее тем, что, отринув старые моральные нормы, общество не сразу выработало новые. Потому и качался этот маятник: то выдвигался постулат, что «одеждой увлекаются только богатые», то возводилась в культ стыдливость, аборты то разрешали, то запрещали. Причем, запрещая, не предлагали вариантов контрацепции. (Здесь надо честно сказать, что даже о влиянии календарного «женского цикла» на беременность советские женщины узнали от медиков лишь где-то в 1950-е...).
Как бы то ни было, после «чубаровского дела» советское общество стало медленно разворачиваться в сторону пуританства и целомудрия. Этому способствовала и мощная идеологическая машина. Новые нормы и правила активно пропагандировали СМИ, писатели, киношники, певцы...Считается, что отношение к сексу – индикатор «полицейкости» государства. В СССР начали применять запретительные меры, партия официально стала «заглядывать в постели» своих сограждан. В 1936 году снова запретили аборты. В УК появилась статья за мужеложество (за «приставание» мужчины к мужчине можно было получить от 5 до 9 лет). За журнал с полуобнаженными красотками, привезенный из заграничной командировки, лишали партбилета. То же наказание следовало за жалобу жены в партком на мужа, соизволившего посмотреть «налево»...
Асексуальность возводилась в культ. Вспомните все эти физкультурные парады на главных площадях городов: мужеподобные «девушки с веслом» (да, с голыми ногами и в трусах, но в каких — грубая бязь, широкий покрой; в ХIХ веке у крестьянок белье ручной работы было краше), юноши с безволосыми, хлипкими торсами... И уж если появлялась Любовь Орлова в «Цирке» в безупречно-соблазнительном мини, так то — иностранка, буржуа; да и она в конце фильма уже в белом свитере и широких спортивных брюках поет о том, что «я другой такой страны не знаю, где так...».
То, что позволено Юпитеру... Но «верхушка», надо заметить, всегда жила по иным правилам. Можно вспомнить про «900 любовниц» Берии. Про любителя балерин Кирова. Про военно-полевые гаремы Рокоссовского. Можно процитировать поэта Александра Галича:
А ночами, а ночами
Для ответственных людей,
Для высокого начальства
Крутят фильмы про б…
И, сопя, уставится
На экран мурло:
Очень ему нравится
Мэрилин Монро.
Приличные дочки При Сталине продолжали насаждать культ семьи. Каждая советская девушка знала, что надо жить по маминым заповедям: «Умри, но не давай поцелуя без любви», а замуж надо выходить девственницей. И хоть случалось, конечно, что «а я люблю женатого», что иногда незамужние девочки «приносили в подолах», все понимали: такая любовь — грешная.
Рассказывают, что во время войны один из нацистских врачей-гинекологов обследовал одну тысячу девушек с оккупированной территории в возрасте от 16 до 27 лет. 97 процентов из них оказались девственницами. И тогда якобы нацистский военврач воскликнул: «Невероятно! Этот народ победить нельзя!»
Война закончилась. Жить стали получше. Началась оттепель. Первые международные фестивали молодежи и студентов. Женщины похорошели. Юноши возмужали. В воздухе появились какая-то нега и манкость. О любви все чаще стали говорить вслух.
Но еще долгое время, фактически до 90-х годов, советские люди четко понимали: как улыбаться — еще не радоваться, так и прыгать в койку - еще не любить.
Историческая фраза «В СССР секса нет!» до сих пор используется в обиходе, когда необходимо показать ханжество и антисексуальность советской культуры. Она же вдохновляет и представителей киноиндустрии. Так, герой Александра Ширвиндта в фильме Эльдара Рязанова «
Забытая мелодия для флейты», оправдываясь за художников-неформалов, произносит: «Секса у нас нет». Эта же фраза звучит в фильме «
Дежа вю», и ею же навеяно название телевизионного фильма «
Союз без секса», повествующиего о советской эпохе.
В 1924 году вышла в свет популярная работа советского психиатра Арона Залкинда, посвященная упорядочению личной жизни мужчин и женщин в СССР на основе пролетарской этики. В ней, помимо несомненно правильных и логичных пунктов (например, под № 8: « При всяком половом акте всегда надо помнить о возможности зарождения ребенка и вообще помнить о потомстве»), содержались, мягко говоря, странноватые заповеди-предписания. Навроде пункта за № 12: «Класс в интересах революционной целесообразности имеет право вмешаться в половую жизнь своих сочленов. Половое должно во всем подчиняться классовому, ничем последнему не мешая, во всем его обслуживая».
1920 год - в СССР (впервые в мире!) отменен запрет на аборты.
1926 год — введен полный запрет на аборты.
1930 год — операция по прерыванию беременности стала платной.
1936 год — введен полный запрет на аборты.
1955 год — отменен запрет на аборты.
1996 год — предельный срок для искусственного прерывания беременности сокращен до 22 недель, перечень социальных показаний расширен. Российское законодательство об абортах считается одним из самых либеральных в мире.
Источник
"
