Увидела здесь тему. Выложу тоже свое...
Грязно-рыжий песокПосреди гаражей и крутых новостроек
В обгоревшей песочнице мальчик играл.
Он старательно строил свой маленький домик
Из камней и кусочков цветного стекла.
Грязно-рыжий песок всё терпел и пытался
Принимать формы разные в детских руках.
Словно сталь, он менялся и преображался,
Он хотел бы остаться таким на века.
Быть не насыпью грязной на старом асфальте,
Обнесенной коробкой из бревен сухих,
А волшебной страной на неведомой карте
И в окошках однажды зажечь огоньки.
Трепетала от рева моторов вся улица.
Двор был полон машин и подвыпивших лиц.
Но ребенок играл и старался не хмуриться -
О присутствии их можно просто забыть.
Он лепил из песка декорации к домику
И пытался придумать устройство реки.
Сделал пару колодцев, разрезав соломинку,
А для шторок ромашки сорвал лепестки…
Так из вечера в вечер жизнь тихо скользила.
Каждый раз мальчик снова отстраивал мир.
Даже ливень разрушить мечту был не в силах.
Грязно-рыжий песок об одном лишь грустил…
Летний вечер пьянит своей теплой свободой.
И на западе в небе пылает закат.
Грязно-рыжий песок загадал небосводу:
Мальчик снова вернется играть… навсегда…
Вечер полнился шумом тупой клубной музыки.
Молодежь прогнала со скамеек старух.
Алкоголя и глупости вечные узники
Облепили бутылки, как рой пестрых мух.…
Новый домик и камушки ровно ложились,
Образуя почти идеальный макет.
Мир волшебный внезапно две тени накрыли.
Перед мальчиком чей-то возник силуэт.
Неуверенный голос: куда тут присунуться?
Отхлебнув из бутылки приличный глоток,
Мужа ткнула в живот полуголая спутница.
«Мы бухать будем тут, ухади, паренек»…
Мальчик поднял глаза, только с места не сдвинулся.
Лишь коснулся рукой своей левой щеки.
Грязно-рыжий песок как пустыня раскинулся.
И на мир полетели под хохот плевки…
Для минуты одной каждый раз цены разные.
Но сейчас половины хватило на всё:
Уничтожить весь дом, растоптать декорации
На глазах у творца… и специально при нём.
Парень нагло смотрел на упертого мальчика.
И смеялся, зажав сигарету в зубах.
Но сжимались в кулак тихо детские пальчики.
Злость и ненависть вспыхнули в синих глазах…
Справедливость бывает лишь в сказочных домиках,
Незаселенных толпами глупых людей.
И ребенок упал, как цветок с подоконника,
От удара того, кто умел быть быстрей…
Не успев и начаться, всё было закончено.
О подруге своей парень даже забыл.
Он ударил мальчишку, погнал по обочине
И столкнув на дорогу, бежал что есть сил…
Мальчик был поражен примитивной агрессией
И пытался понять что же в мире не так.
Мучить и разрушать людям, кажется, весело.
Неужели один он наивный дурак…?
Засвистело в ушах - на секунду замешкался
И взлетел, как во сне, но увидел асфальт.
Может быть, этот мир ему просто мерещился.
И теперь он вернется играть… навсегда…
Резкий визг тормозов оживленную улицу
Не сумеет такой ерундой удивить.
Грязно-рыжий песок увезут, всё забудется,
Только призрачный мир будет вечно в нем жить…
Всё исчезнет, всё будет забыто, как правило.
Или с новым рассказчиком станет другим.
Но, что ты сотворил, словно сахар, растаяло
На неведомой карте добавив слои.
Летний вечер пьянит своей теплой свободой.
Как обычно на западе вспыхнул закат.
Но песок грязно-рыжий навеки запомнит
Настоящую жизнь в грустных детских глазах…
Добавлено спустя 3 минуты 2 секунды:И про животное...
Последний вечерВечер тихо ступал на своих мягких лапах.
И минута казалась недели длинней.
Воздух будто впитал навсегда его запах,
Только ОН никогда не вернется за ней...
Ночь обрушила мрак на дома и аллеи.
Из окон желтый свет так уютом манил.
Шерсть облезла с боков, разорвался ошейник,
Что хозяин когда-то собаке купил.
И горело в наивных глазах понимание.
Лапы сами несли вдаль от подлых людей.
Он ведь даже не гладил ее на прощание...
А любви ее не было в мире сильней.
Но во сне продолжалось собачье мучение.
Аппетитные кости и миска еды
Так дразнили, бросали в слепое забвение.
Только этим она и могла еще жить.
У помойки пугал даже маленький голубь.
Надвигалась последняя в жизни зима.
И не скрыться от смерти, что нес этот холод.
Лишь обиженно выть на чужие дома...
Время шло, и прощен был собакой предатель.
С глупой верой вернулась к знакомым дворам.
Эта мерзкая верность... что толку скрывать ее.
Без хозяина жизнь затрещала по швам.
Вечер тихо ступал на своих мягких лапах.
И минута казалась недели длинней.
Воздух будто впитал навсегда его запах,
Только ОН никогда не вернется за ней...
Может, умер, а может, не помнит и имя.
Только сердце собачье съедает тоска.
Если б вдруг появился, шепнул бы: прости мне...
И легла бы на холку родная рука.
Но никто не пришел. Она, молча, лежала
Под знакомой березой в знакомом дворе.
И пинки и обиды прохожим прощала.
Все так злились в последнем ее декабре.
И с надеждой без смысла так долго держалась
В тощем тельце одна беззащитная жизнь.
Ведь предательство - это острее кинжала,
И такому ранению уже не зажить.
В этом бешеном мире в почете сильнейший,
Но цена этой силы так часто страшна.
Мы нелепо сильны перед слабыми внешне,
Только души внутри жадно жжет чернота.
И жестокость как дикий пугающий вихрь
Закружился вокруг этой снежной зимой.
И казалось, что даже вороны затихли,
Кровь из горла полилась горячей струей.
Пес огромный и статный доволен был жертвой.
Кто бродячих собак этих будет считать...
Ну, загрызли и ладно... Рука человека
Снова бросила жест, приказав добивать...
Лишь короткая жизнь промелькнула с усмешкой:
Кто захочет такую тебя защитить?
Ее звали Слезинкой прозрачной и нежной.
Она просто была, чтобы просто любить...
Только бывший хозяин смотрел на собаку,
Что когда-то щенком раздражала его.
А холеный ротвейлер, выигравший драку,
Тихо выл в безответный туман облаков.
Умирала одна, слишком долго для жизни.
На собачьем лице отпечаталась грусть.
Одиноко и страшно вдруг стать просто лишней,
Уходить в пустоту на холодном снегу…
Неужели так много просила для счастья?
Только чтобы доволен был ею и все.
Не смогла быть жестокой в своей ипостаси,
Не того посчитала своим божеством….
Он не гладил, а бил, но не вышло озлобить.
И считал, что она лишь бездушная тварь.
А собака прощала его, чтобы помнить
Как он изредка с ней вечерами играл.
Но сейчас все смешалось: и чувства и мысли.
Так хотелось погнаться за черным котом.
Убежать, всех забыть и во тьме раствориться,
Вместо мячика в пасти зажав снежный ком...
Труп собаки швырнули на груду отходов.
Все мы мусор и это давно не секрет.
Мир жестокий и полон моральных уродов,
Будто солнцем по-разному каждый согрет.
И лежала теперь, как и прежде безмолвна
С бесконечной тоскою в застывших глазах.
Если б дали начать ту же жизнь только снова
Все равно бы всем сердцем любила тебя...
