Мелодраматический триллер с элементами иронииКонечно, эта картина Романа Полянского, «испорченного ребёнка» мирового кинематографа, истинного космополита, работающего в разных странах, достаточно эротична и пикантна, хотя рискует вызвать неудовольствие как поклонников красивой, «мягкой» эротики, так и ценителей высокого искусства. Первым она может показаться излишне нервной, отталкивающей, пугающей. Вторые будут негодовать из-за эстетики кича, намеренного упрощения и опошления «великой битвы полов», достойной более трагического пафоса. В результате «Горькая луна» мало кому понравится, несмотря на то, что всё же привлечёт зрителей — в поисках пряных и острых ощущений интимного характера или в надежде на откровения далеко не последнего художника в современном кино.
Но куда интереснее разобраться в причинах относительной неудачи Полянского, тем более что она не первая в его причудливой карьере, знавшей взлёты и падения. Прежде всего, вспоминается невразумительный фильм «Что?» (американский вариант — «Дневник интимных снов»), который так и не отвечает на предполагаемый вопрос: что происходит с героиней и где — в фантазиях или наяву? Вот и в «Горькой луне» режиссёр не смог выбрать верную манеру повествования, в смятении кидаясь от подлинной драмы взаимоотношений мужчины и женщины в союзе-соперничестве двух индивидуальностей и двух разных природных начал — к затейливой, вычурной, фривольной игре в сексуальную возгонку, искусственное возбуждение пропадающего влечения.
Писатель-американец Оскар знакомится в Париже с молодой красивой француженкой Мими, работающей официанткой в баре. Страстная любовь между ними довольно скоро приобретает (ради необычности и рискованности чувств) отчасти садомазохистский характер, пока не превращается в болезненный поединок оскорблённых самолюбий. Впрочем, вся эта история из прошлого, рассказываемая Оскаром не без удовольствия и мучения случайному попутчику на теплоходе, англичанину Найджелу (он направляется со своей женой Фионой в Индию, рассчитывая обрести там безмятежность существования), могла быть ленивой выдумкой скучающего инвалида, кем стал Оскар. Да и Мими, вызывающая необоримый инстинкт у Найджела, способна в качестве шаловливого соблазна увлечь назло всем именно Фиону, сойдясь с ней в чувственном танце.
Иронический, ёрнический парафраз на темы работ Бернардо Бертолуччи, как и язвительное высмеивание собственных лент (от польского «Ножа в воде» до английского «Тупика»), спасли бы Романа Полянского от упрёков в дешёвом мелодраматизме, манерном патологическом «сексизме»… Преврати он всё действие до сцены танца в остроумную игру воображения (не без фирменного чёрного юмора и непременной доли провокационной, эпатажной эротики), создай тонкую вязь кажущегося и всамделишного, побалансируй на грани низкого и высокого (а ведь Полянский это здорово умеет делать!). Тогда не нужен был бы по-опереточному трагический финал с выстрелами из пистолета, и сам фильм воспринимался иначе — не как напрасные потуги автора совершить возгонку вдохновения, пробудить свою творческую потенцию.
Легко заподозрить, что более наглые критики из совсем молодого поколения причислят постановщика «Горькой луны» к состарившимся импотентам, порочным вуайеристам типа деградировавшего интеллектуала Тинто Брасса, тем более что оба в начале 90-х годов подошли к своему 60-летию, а многие европейские ниспровергатели-шестидесятники заделались пресыщенными, уставшими буржуа. Всё же Роман Полянский не из их числа. Хотя «Горькая луна» даже при снисходительном отношении не тянет на модный мелодраматический
триллер вроде «Рокового влечения» или «Основного инстинкта» и уж совершенно несопоставима с трагедиями страсти, созданными Бернардо Бертолуччи или Нагисой Осимой.
Однако в промашке таланта, несуразности творческой личности видится больше смысла, чем в беспроигрышной ставке на потайные вкусы средних городских служащих (как у Залмана Кинга) или грубые желания «порнократов» и матросов, обожающих картины Тинто Брасса. Одно дело — слава ловеласа и покорителя «нимфеток», скандалы в светской хронике. А в кино Полянский никогда не был исповедальным творцом, делящимся чем-то личным. Он — певец кошмарной абсурдности мира, а не раздрызга чувств. Поделом же Роману за просчёт!
